Видел сон я в бреду, будто волком в лесу,

В очень мрачном лесу, чую смерть, но иду.

Искра гаснет в груди, тёплый дом позади,

Стая уж далеко, и за ней не пойти.

 

Ветер голос донёс, я узнал этот крик

И вдруг замер на миг – человеческий лик…

Он смотрел на меня – стало жаль мне его,

Я в глазах прочитал страх и слабость его.

 

Эхо мне тяжело грудь пронзило в тот миг,

Я смотрел на него, мне хотелось спросить:

«Как смогу я простить и тебя отпустить?

Где же стая моя? Мне её не забыть».

 

Но не стал человек, и не мог уже я

Отомстить, он – добить, и оставил меня.

И вдруг стало легко: нет, ещё я живой,

Хоть и в серой груди лёг свинец роковой.

 

Очень долго я брёл, брёл, не зная пути,

Может там, впереди, не мелькнут уж огни,

Может там, позади, удалось им уйти,

Также кто-то в пути избегает флажки.

 

Может, встретимся мы и вдвоём побредём

К той вершине горы и Луне мы споём.

И от мысли такой вдруг мне стало теплей,

В том холодном лесу снова встретить друзей.

 

Вдруг блаженная дрожь охватила меня,

И вдруг стало легко: я увидел себя,

Одинокий пастух молча рядом присел,

Он смотрел на меня, что-то тихо запел.

 

Я смотрел на него, и всё дальше он был,

Видел, как он травой моё тело прикрыл.

Я всё выше стремлюсь, не боясь ничего,

Точно зная одно: в этот лес я вернусь.

 

Я проснулся в поту, всё теперь наяву,

И вдруг понял, что я снова в этом лесу.

Я стоял у окна, я смотрел на Луну,

На огни и дома. Да, тот волк – это я.

 

Я смотрел на Луну, мне хотелось лететь,

Эту песню воспеть, не оставшись в плену.

И опять я умру… Но, родившийся вновь,

Эту песню спою про бессмертье и кровь.

 

                                        24 сентября, 1999 год.